Название: Она никогда не умрет
Автор:
Запасной аэродромчикРазмер: миди, 5484 слова
Источник: "Космический линкор "Ямато" 2199", "Космический линкор "Ямато" 1977", "Космический линкор "Ямато" 2010"
Пейринг/Персонажи: Кодай Мамору/Старсия Искандар
Категория: гет
Жанр: драма, ангст, флафф
Рейтинг: R
Краткое содержание: последний бой капитана Кодая продлился дольше, чем он думал.
Примечание: у автора своеобразный хэдканон из старого фильма, новой OVA и live-action фильма 2010 года, а также собственных реконструкций.
Размещение: свободное
Скачать: FB2, TXT
– Сасаги! Сасаги!
– Он без сознания, капитан.
– Хорошо. То есть плохо, Исудзу. Посмотри, что с ним. Я беру управление на себя.
– Есть, сэр… Простите, сэр, но вы тоже истекаете кровью…
– Экое безобразие. Это нужно немедленно прекратить. Бери герметик и заливай прямо поверх скафандра. Как там Сасаги?
– Капитан, он… словом, я ввел обезболивающее.
– Понятно. Так, похоже, у меня в скафандре на одну дырку больше, чем я думал. Давай герметик, бери управление.
– Капитан, позвольте вопрос…
– Позволяю.
– Зачем? То есть… зачем мы тянем к Титану?
– Чтобы нас не подбила случайная ракета.
– Я… не это имел в виду. Зачем мы… вообще пытаемся выжить, ведь шансов нет.
– В этой формулировке вопрос я определяю как идиотский и отвечать отказываюсь.
– Флот погиб. Почти весь флот погиб.
– Я заметил, Исудзу.
– Значит… здесь нас могут подобрать только гамилиане.
– Да.
– Они все равно убьют нас.
– Возможно.
– Они раньше никого не брали в плен.
– На это могли быть объективные причины. Как там Сасаги?
– Жизненные показатели на нуле.
– Черт. Черт, черт, черт…
– Может быть, ему повезло больше, чем нам… Кто знает, что эти гамилиане делают с пленными.
– Смотри на это с другой стороны: мы будем первыми контактерами.
– Мне страшно, капитан. Мне почему-то легче думать, что у нас раньше кончится кислород.
– Давай каждый по-своему надеяться на лучшее. Стихи знаешь?
– Ка… какие стихи?
– Любые.
– Зачем?
– Других развлечений все равно не предвидится.
– Не могу вспомнить. Ничего не могу вспомнить.
– Давай я начну. «Одинокая пуговка лунной ночью лежит на пляже, на кромке прибоя. Вовсе я не думал, ее поднимая, что она мне может как-то пригодиться. Почему не мог оставить ее, сам не знаю – но поднял и в рукав положил зачем-то…»
– Капитан! Эта сигнатура…
– Да. Гамилианский эсминец, по наши души. Посигналь ему светом.
– Есть, сэр.
– Исудзу…
– Да, сэр?
– Хочешь пари на бутылку настоящего сакэ, что нас возьмут в плен, а не распылят на месте?
– А как вы собираетесь отдавать, если проиграете?
– Ты меня раскусил: я как раз прикинул, что такое пари проиграть невозможно.
– Капитан, ваши показатели… У вас резко падает давление!
– Да. Коллапс. Кажется, я продолжаю протекать в скафандр…
– Капитан! Капита-а-ан!..
***
– Ваше имя, звание, должность.
– Кодай Мамору, капитан-лейтанант, командир боевого корабля «Юкикадзэ». Личный номер 1799288.
– Вы не назвали имя.
– Кодай Мамору.
– «Защитник старины» – это имя?
– Кодай – родовое имя, его носят все члены моей семьи. Мамору – имя личное. Вы удивительно хорошо знаете наш язык.
– Мы пять лет занимались расшифровкой ваших перехватов. Интеллект нашей расы исключительно высок.
– А еще вы очаровательная женщина.
– Что такое «женщина»?
– Ох, я и сам почти забыл, что это такое. Знаете, раньше в космофлоте было довольно много женщин. А потом вы уничтожили девяносто пять землян из ста, и почти всех девчат, способных рожать, списали на землю. Они слишком большое сокровище, чтобы вот так гибнуть. Мясо – это мужчины.
– Не понимаю.
– Два пола. Для размножения. Биология. Спаривание. Дети. Эта штука в геометрическом центре моего тела – это значит, что я мужчина. У вас две молочные железы в том же месте, где у наших женщин. Они красивой формы. Реакция этой моей штуки означает, что я воспринимаю вас как женщину. Красивую женщину. А, еще она означает, что я потерял не так много крови, как думал…
– Я поняла вас. Запомните на будущее: да, наша раса тоже делится на два пола, и наши мужчины во многом похожи на вас. Но для истинных детей Гамиласа даже мысль о спаривании с низшей расой отвратительна. Вы покрыты волосами, как животное, и пахнете, как животное, капитан Кодай Мамору.
– Немного мыла, вода и бритва поправили бы дело. А держать меня голым я не просил. Кстати, у вас тут довольно прохладно.
– Вас лишили одежды, чтобы облегчить медперсоналу работу. Я прикажу увеличить температуру в каюте, если вы будете сотрудничать.
– Я сказал вам все, что имею право сказать по Уставу.
– Что такое Тринадцатое Береговое Поле? Это код или одно из терранских странных имен? Чем вызван ваш смех?
– Извините. Да, это имя, Окита Дзюдзо. Он мой друг и вроде отца мне с тех пор, как вы сбросили на мой город одну из своих метеоритных бомб.
– Вы хотите сказать, что подставили свой корабль под залп ради сантиментов?
– Немного сантиментов, немного арифметики. Если вы заметили, у меня корабль класса «эсминец», восемь человек экипажа. «Кирисима» – линкор, девяносто человек экипажа. Кстати, что с Исудзу? Это не «колодезный колокольчик», это тоже родовое имя. Мой пилот, второй выживший.
– Он в лучшем состоянии, чем вы, и успешно сотрудничает с нами.
– Я могу с ним увидеться и поговорить?
– Зависит от вашего поведения. Капитан Окита занимает важное место в вашей цепочке командования?
– Если вы расшифровали наши перехваты, вы сами знаете, что он единственный из адмиралов Земли, кто смог выдать вам на орехи.
– Не поняла.
– Извините. Идиоматическое выражение. Единственный, кто мог победить вас.
– Случайность. Фактор неожиданности был на вашей стороне. Больше мы не повторяли таких ошибок.
– Сам фактор неожиданности – случайность. Умение использовать его – мастерство.
– Полагаете, капитан Окита – лучший из командиров Земли?
– Нелепый вопрос. Может, да, а может, нет. Может, где-то подрастает лейтенантик, равный ему как флотоводец. Может, такой человек погиб в последней битве. Может, я такой человек, но я у вас в плену.
– И сам этот факт говорит, что наша раса неизмеримо превосходит вашу в военном деле.
– Нет. У вас просто лучше пушки и броня.
– Что является несомненным свидетельством нашего интеллектуального превосходства. Вы снова смеетесь?
– Э-э… да. Это история моего народа, знаете ли. Японцы. Жители острова, который вы накрыли метеоритом. Когда-то они, то есть мы, сильно отставали в технике от других народов. Давно, после того, как человечество слезло с деревьев, но до того, как вышло в космос. И вот пришли люди с молочно-белым цветом кожи, которые по этой причине тоже считали, что они высшая раса. С огромными пушками на железных кораблях. Я о тех кораблях, что плавают по морям. На вашем Гамиласе есть моря?
– Да. И меня не интересует история варварских народов.
– Напрасно. Кстати, мой народ тоже считал пришельцев варварами. Кто варвар, кто нет – это вопрос лишь точки зрения. Так вот, поначалу пришлось немного прогнуться и подписать несколько неравноправных договоров. Но уже через тридцать лет мой народ тоже обзавелся огромными кораблями и выкинул одну высшую расу с полуострова, за который тогда шла война. Скопировать технику дело нехитрое. Наши ученые исследуют обломки ваших кораблей, принцип действия ваших излучателей… Флот уже сильно отличается от того, на который я пришел после Академии. А ведь Окита врезал вам еще теми, немодернизированными пушками…
– Хорошо, что мы вернулись к теме. Какова была ваша роль в последней операции?
– Передовой дозор.
– Вы знали о цели операции?
– Да ну, кто бы поделился с командиром обычного дозорного эсминца целью операции. Сказали выдвигаться в заданный район и проверить, нет ли там ваших.
– И у вас нет никаких собственных догадок на этот счет?
– Даже у корабельных поваров были догадки на этот счет. Вы швыряете свои метеоритные бомбы с базы на Плутоне. Это ведь Плутон? Стабильная искусственная гравитация, шума двигателей не слышно, вибрации тоже нет – мы на планетарной базе. Сначала грешили на Эриду, но потом по траектории метеоритов поняли, что это Плутон или Харон. Все думали, что мы атакуем базу.
– Нашу базу на одной из внешних планет системы? Простите, я не запоминаю ваши варварские названия, как вы ее назвали?
– Бросьте, вы офицер разведки и только что хвастались немереным интеллектом. Вы прекрасно знаете, как мы называем эти планеты.
– А вы плохо лжете. Планета, которую вы полагаете местом нашего базирования, в настоящее время сближается с орбитой газового гиганта, а ваш флот вышел далеко за пределы этой орбиты. Корабельные повара могли заблуждаться в этом вопросе. Вы – нет.
– Вы спросили меня о догадках – я ответил. О настоящей цели операции я ничего не знаю.
– Может быть, слова «небесное сияние» прояснят вашу память?
– Аматэрасу. Это имя древней богини нашего народа. Звезду нашей системы, Солнце, когда-то считали богиней.
– В разгар боя ваши связисты вспоминали о богине?
– Если вы бывали в деле, вы знаете, что в бою обязательно вспоминают каких-нибудь богов, каких-нибудь чертей и чьих-нибудь матерей. Благочестие возрастает прямо пропорционально плотности огня.
– Прекратите. Я знаю, что Аматэрасу – кодовое слово.
– Надо же. А я – нет.
– Как офицер разведки, я не могу вам поверить.
– О. И как вас убедить?
– Сказать о настоящей цели операции. Об Аматэрасу.
– Вы ставите меня в затруднительное положение. Я же знаю о настоящей цели не больше, чем тот мой орган, который вам так не понравился. Но если бы я и в самом деле знал – или хотя бы догадывался, – то я бы все равно вам не сказал. Как офицер разведки, вы в курсе, почему. Следующим номером программы в таких случаях бывают наркотики. Но у нас разная физиология. Молочные железы у вас на месте и общее строение тела очень похоже, но кожа синего цвета – это значит, что в крови много соединений серебра, а у нас – железо. Ваша химия может быть для нас смертельной. Значит, остаются совсем уж старые и неприятные штуки – сенсорная депривация, лишение сна, голод, жажда, боль…
– Я рада, что вы понимаете. Избавьте себя от всего этого. Скажите мне правду.
– Так ведь я уже сказал ее. Да, это не то, что вам хотелось бы услышать, но такова жизнь: не всякую правду приятно слушать.
– Мне трудно вам поверить.
– Поверьте моему половому органу. Видите, как он сжался? Это значит, что мне страшно. Честное слово, я очень напуган. Еще немного – и последуют разные неприятные физиологические реакции, после которых от меня станет пахнуть еще хуже. Зачем это вам?
– Капитан Кодай, вы не совсем отдаете себе отчет в серьезности своего положения. Человека в вашем состоянии не обязательно пытать. Достаточно просто не дать обезболивающего.
– А-а-э-э…
– Наша физиология различна, но в Империю входит много миров, и некоторые гамилиане второго класса генетически достаточно близки к вам, чтобы препараты, действенные для них, сработали и на вас. Все время, пока вас лечили, вы находились под действием препарата, который встроился в ваши биохимические цепи. Если вас лишить этого препарата сейчас, ощущения будут крайне неприятными. И физиологические реакции на них – тоже. Я просто покину вас, чтобы не обременять себя видом вашего унижения и боли. И вернусь где-то через сутки, когда вас отмоют. Что на этот раз вызвало ваш смех?
– Понимание того, что вы все равно со мной это сделаете. Что бы я ни сказал. Чувствуете иронию? У вас была надежда получить информацию – ну, если бы я что-то знал, – в обмен на избавление от боли. Но я только что понял, что боль неизбежна. Так какой смысл мне делиться информацией?
– Сейчас – никакого. Но через сутки вы захотите ею делиться. Не задаваясь вопросами о смысле.
– Хотите пари на бутылку настоящего сакэ, что сутки я продержусь?
– И где вы возьмете бутылку, если я выиграю?
– Черт, вы тоже меня раскусили. Я не заключаю пари, которые могу проиграть…
– Не хотите ничего сказать на прощание?
– Э-э… У вас действительно обалденная грудь.
***
– Капитан Кодай, вы сегодня почему-то удивительно равнодушны к моей груди. И ваше тело реагирует не так бурно, как в первый раз.
– Оно реагирует бурно при виде вас, только немного иначе. Мне просто больше нечем блевать. Что вы сделали с Исудзу?
– Мы? Это вы виной тому, что он перенес такие мучения. Вы отказались дать нам информацию.
– Которой у меня нет.
– Не стоит запираться, капитан Кодай. Если уж ваш пилот слышал о корабле из-за пределов Галактики, то и вы должны были слышать. Мы и так догадывались, что Аматэрасу – кодовое имя этого корабля. Что вся ваша операция – лишь отвлекающий маневр, призванный оттянуть внимание нашего флота от этого посланника. Откуда он? Что он вам вез?
– Я не знаю. Поймите наконец. Я бы сказал вам, если не ради себя, то ради Исудзу. Информация давно устарела, я бы сказал… но я не знаю.
– Ну же, капитан. Так хорошо держались и вдруг заплакали. Соберитесь. Будьте мужчиной. До сих пор вы вели себя почти как гамилианин. Я могла бы предложить вам гражданство второго класса. Теперь вы смеетесь?
– Ну, вы же, небось, думаете, что оказываете мне честь.
– Быть подданным Империи, даже второго класса – великая честь, капитан Кодай. Наш вождь Абельт Деслер – благороднейший из людей. Его цели возвышенны. Его воля соединяет миры. Это счастье – быть его подданным. Это высокая честь – быть одним из граждан.
– Да. Случается порой с людьми такой вид коллективного помешательства. Знаете, было время… когда наш народ тоже воображал себя высшей расой. Ну, мы начали войну… с каким-то успехом воевали четыре года, без успеха – еще года два… А потом нас раздавили. Так обычно бывает с высшими расами. Низшие народы почему-то ни хрена не ценят благодеяний. Кто-то из ваших подданных даже решил принять нашу сторону. Видимо, не оценил чистоту намерений Деслера.
– Не сомневайтесь – мы найдем и покараем предателей. А вам я предлагаю задуматься вот о чем, капитан Кодай: ваш человек, подчиненный, за которого вы несете ответственность, претерпел и еще претерпит серьезные мучения только потому, что вы отказываетесь нам сообщить, с какой планеты был послан корабль под кодовым названием «Аматэрасу». И все эти муки совершенно напрасны. Мы ведь знаем, в каком из миров сильнее всего мятежные настроения и кто отважился бы послать шпиона за пределы Галактики.
– Хотел бы и я знать. Хотел бы молчанием отдать им долг. Но мне придется молчать по более уважительной причине: я ни черта не знаю.
– И пара электродов в паху не переменит вашего мнения?
– Если бы от тычка шокером в яйца появлялись знания, все курсанты Академии ходили бы враскоряку перед экзаменами. А в целом ваш вопрос полагаю идиотским и отвечать отказываюсь.
***
– Все нормально, Исудзу. Все хорошо. Это обычный варп-скачок. Э-э… ну ладно, это необычный варп-скачок. Что-то у них пошло не так, а?
– Пусть у них будет авария. Пусть они подохнут все, даже если мы с ними вместе!
– Ну, это ты напрасно. Корабль набит другими заключенными с последних двух планет, среди них наверняка есть и приличные люди.
– С чего вы взяли?
– Эта, э-э-э... болтливая разведчица… она описывала структуру Гамилианской империи как типичную военную диктатуру, а при таких диктатурах обязательно в тюрьмах оказываются приличные люди. Ох, как нехорошо нас тряхнуло-то… Знаешь, Исудзу, лезь-ка ты под койку. Мне не нравится, как эта посудина вибрирует.
– Вы думаете, нас кто-то обстрелял?
– Я думаю, на выходе из варпа у них случилась резонансная обратка. Если они сейчас не погасят двигатель, он пойдет вразнос, а если пога…
– ААААААААААААА!!!
– Исудзу! Исудзу, ты жив?
– Сэр?
– Так, хорошо. Ты цел?
– Не знаю. Я сильно ударился головой, когда нас перевернуло. Очень больно. Кажется, я ослеп.
– Ты в порядке, это свет погас. Энергоблок накрылся вместе с двигателем, и раз мы сразу не испарились, то еще поживем. Ты вспомнил какие-нибудь стихи?
– Да, капитан. Я… я вспомил один. «Алая стрекоза на закате дня, во сне или наяву видел я тебя? Помню, по тропе в горах нянюшка несла меня среди тутовых полей на своей спине. Няню замуж выдали в дальнее село… Нету писем от нее, где она теперь? Алая стрекоза на закате дня – замерла, посмотри, на конце шеста!» Капитан… капитан, отчего нас так трясет?
– Кажется, входим в атмосферу. Знать бы, в атмосферу чего… Не вылезай из-под койки, самая серьезная встряска впереди.
– Вы все-таки рассчитываете выжить? Вы думаете, нам так же повезет и во второй раз?
– Во второй раз, Исудзу, это уже не везение, а привычка!
***
Исудзу, видишь, – море? Слышишь? Открой глаза. Мы так давно не видели моря. Только песок, песок и камень, и отравленные соленые болота на месте пляжей… Давай, Исудзу, давай, просыпайся. Ты не можешь умереть сейчас. Это приказ. Я тебе командир, я офицер, приди же в себя, Исудзу. Здесь небо такое же, как у нас было раньше, и только вместо Луны там висит другая обитаемая планета, я вижу, как за линией терминатора горят огни городов… Знаешь, что это значит, Исудзу? Что здесь офигенные приливы, и если мы не уберемся с линии прибоя, то утонем, а это будет дьявольски обидно – утонуть после всего, что мы вынесли. Давай же. Вставай. Вставай, потому что я не смогу тебя нести. Я здорово обжег руки о раскаленную обшивку корабля, а еще меня тошнит почему-то. Подозреваю, мы нахватались радиации, из расколотого реактора так и хлещет. Еще одна причина уносить ноги. У тебя есть девушка? Не может быть, чтоб не было, ты же красивый парень. У меня нет. То есть, я не знаю, есть или нет. Вроде как я ей понравился. Ниими Каору, сотрудник научного сектора. Так и не поговорили толком. Знаешь, я всегда тянулся к умным женщинам. И тут же перед ними робел. У тебя не должно быть таких проблем, верно? У тебя же есть девушка? Есть для кого жить? Поднимайся же, дурень. Поднимайся. Вперед…
***
– Обалденная грудь.
– Спасибо.
– О. Я сказал это вслух. Извините. Я не хотел. Верней, хотел, но не сразу. Сначала я хотел сказать, что у вас обалденное произошение. Оговорка по Фрейду. На нашей планете в старину жил такой мудрец, он все объяснял через… ладно, давайте остановимся на произношении. Вы гамилианка?
– Я Старсия. Это планета Искандар. На вашем языке моя должность называется, наверное, «королева». Но сейчас я единственный человек на Искандаре, и мне это кажется нелепым.
– Почему. Вам подходит. Вы очень… величественная.
– Королева, у которой нет народа.
– Капитан, у которого нет ни корабля, ни экипажа. Приятно познакомиться. У вас очень красивая улыбка. Скажите, мой товарищ…
– Был мертв, когда вас подобрали роботы-спасатели. Я очень сожалею.
– Бедняга Исудзу. И сколько времени я провел в этой… капсуле?
– Больше месяца. Вы получили сильную дозу радиации, полная детоксикация организма еще не завершена. Пока вы спали, я изучила ваш язык.
– Извините за любопытство – каким образом?
– Гамилиане передают мне данные.
– Вы их союзница?
– Я для них нечто вроде богини. Свои завоевания они посвящают мне.
– Вы, кажется, не слишком этому рады.
– Как вас зовут?
– Вы же получаете данные от гамилиан…
– Данные на вас погибли вместе с тюремным кораблем. И я не могла подробно расспросить поисковую партию – это вызвало бы их подозрения.
– Простите. Капитан-лейтенант Кодай Мамору. Личный номер 1799288.
– У вас принято обращаться друг к другу по номерам?
– Э-э, нет. Просто это все, что Устав разрешает мне назвать в плену при допросе.
– Но вы не пленник. И я не допрашиваю вас.
– Вы представить не можете, как я рад.
– Могу. Вы бредили. Я многое узнала о... последней женщине, с которой вы общались.
– Вот теперь мне страшно неловко.
– Почему? Вы не совершили ничего недостойного. Жаль, конечно, что вы не сможете ничего сказать мне о судьбе моих сестер…
– Ваших сестер…?
– Это я отправила к Земле два корабля с небольшим временным промежутком, чтобы увеличить шансы на успех. Их пилотировали мои сестры, Сассия и Юрисия.
– О, боги. Аматэрасу…
– Что?
– Кодовое имя для корабля одной из ваших сестер. Не знаю, какого. В штабе ходили слухи, что одна инопланетянка уже прорвалась через гамилианские заслоны и привезла чертежи какого-то сверхдвигателя. Я думал, это так, байки. От безнадежности люди выдумывают помощь с небес. Значит, вы получили от гамилиан наши координаты – и послали нам помощь против них? Ай да богиня!
– Вы смеетесь надо мной?
– Я хочу целовать ваши ноги, но почему-то не могу даже пошевелиться. Я парализован?
– Нет, вы слишком ослабли от пребывания в капсуле. Робот-физиотерапевт займется вами, как только я уйду.
– Я могу вас хоть чем-то отблагодарить?
– Да. Но сейчас вам нужно отдохнуть.
***
Выслушай меня, Мамору, и постарайся понять. Искандар – неописуемо древняя цивилизация, а гамилиане – наши дети. Гамилас – первая колонизированная нами планета. Ее условия были отличны от наших, в почве и воде содержалось слишком много серебра, люди болели и умирали, и нам пришлось вмешаться в геном гамилиан, чтобы их раса выжила. Наши цивилизации рука об руку завоевывали Галактику, создавали одну колонию за другой, приспосабливая геном к местным условиям. Потом были войны, великое множество, и наши праотцы ужаснулись, когда поняли, к чему привело бездумное рассеивание разумной жизни по Галактике. Искандар изменился. Мы отреклись от претензий на господство, дали клятву помогать любой разумной расе во Вселенной. Но наши усилия оставались бесплодными: расы и народы без конца воевали и истребляли друг друга. В конце концов нас стало слишком мало для активной деятельности. Мы умалились, отступили в наш старый дом. Рождалось все меньше детей. Мы долгожители. Я ровесница твоей страны, Мамору, с первых дней ее основания. Юрисия родилась, когда вы, люди, впервые пересекли океан. Сассия – когда вы впервые вышли в космос. Мы не умираем от старости, у нас иммунитет против всех болезней. Но если в нас угасает воля к жизни, мы теряем способность к зачатию и в конце концов умираем. Наши родители продержались дольше других, но для нас уже не нашлось мужчин. Пока на землю Искандара не ступил Абельт Деслер.
Ты не обидишься, если я скажу, что он был чем-то похож на тебя? Полон внутренней силы, готов идти до конца и биться даже в безнадежном бою… Я полюбила его. Он полюбил меня. Мы лелеяли мечты о том, как наш брак станет залогом возрождения Искандара, как гамилиане реколонизируют свою прародину… Абельт хотел детей, но за миллионы лет эволюции между нашими расами встал биохимический барьер, который можно было преодолеть только генной модификацией. Абельт согласился ей подвергнуться. Исследования заняли десятилетия, но гамилиане тоже долгожители. По нашим меркам их век трагично короток, старость наступает в пятьсот-шестьсот лет по их счету, но на эксперименты с геномом мне хватало времени. Я моделировала генокодирование, чтобы подарить возлюбленному не только детей, но и бессмертие, а Абельт… Абельт скучал. Он улетал в звездные экспедиции и возвращался, привозил мне редких животных и чудные растения с далеких планет, и однажды… однажды решил не мелочиться и подарить мне всю Империю. Знать Гамиласа не очень радостно принимала нашу связь, наш брак поставил бы Абельта на недосягаемую высоту. Зато в народе и сам Деслер, и его идея объединить Гамилас и Искандар были очень популярны. Видишь эту фреску? Абельт и я, Гамилас и Искандар. Копия – в его дворце. Его попытались убить. Казнить по обвинению в святотатстве. Осталось два выхода: либо бежать на Искандар, либо взять власть на Гамиласе. Абельт горд. Он не мог явиться ко мне беглецом, ищущим убежища. Он пришел императором и поклялся, что воскресит мечту Искандара. Принесет мир всей разумной Вселенной. Чтобы взять власть, он возродил старую идеологию гамилианского господства. Объявил низшими расы древних и новых колоний. И пошел войной на разрозненные народы Галактики.
Выслушай, Мамору, и попытайся меня простить. Я не осудила его за то, что он захватил власть. Не прокляла, когда он явился ко мне завоевателем. Но когда он стоял здесь и говорил, что осуществляет мою мечту, что ради меня одной сотни тысяч идут в огонь, и слышать не хотел, что я против этого, что я никогда не приму этих жертв… Я поняла, что безразлична этому человеку. Он любил меня когда-то, но теперь он любит лишь фантом своего воображения. Он поклялся, что не высадится больше на Искандаре, пока я не прощу его, и улетел – но я знаю, что однажды он придет как завоеватель и сюда.
Его чиновники присылают мне отчеты о покоренных и уничтоженных народах, как он раньше привозил цветы и животных с других планет. Так я узнала, что существует планета Терра, жители которой вступили с Гамиласом в безнадежный бой.
Почему я послала технологии вам, а не одной из старых или новых колоний? Потому что только с вами я могла быть уверена, что они не окажутся в руках Деслера. Гамилас – старшее дитя Искандара. Как я для гамилиан, так гамилиане для многих жителей этой галактики – почти боги. Идея о расовом превосходстве гамилиан порождена не только безумием Абельта. Она много старше, он просто впитал ее в себя, как кровь его предков – соединения серебра. Мое послание мог получить один из тех, кто истово поклоняется Гамиласу и верит в его превосходство. О, моим сестрам не причинили бы никакого вреда, не тронули бы волоса на их голове. Но Деслер немедленно блокировал бы Искандар, и всякая надежда найти союзника была бы утеряна.
Почему мне нужен был союзник? Чтобы спасти Гамилас и всю Галактику от Абельта Деслера. Я сожалею, что не убила его, пока у меня была возможность. Это разрушило бы меня и Искандар, и тогда это казалось мне слишком дорогой ценой. Теперь – нет.
Я все свои упования возложила на вас, терран. Пока ты спал в капсуле, чиновники Деслера продолжали присылать мне отчеты. Я знаю, что сюда летит корабль с Земли, оборудованный волновым двигателем по нашим технологиям. Я знаю, что он разгромил уже несколько флотов. Знаю, что ведет его капитан Окита.
Что с тобой, Мамору? Почему ты плачешь?
***
– «Одинокая пуговка лунной ночью лежит на пляже, на кромке прибоя. Вовсе я не думал, ее поднимая, что она мне может как-то пригодиться. Но я не мог запустить ею в месяц, но я не мог запустить ею в волны. Поднял – и в рукав положил зачем-то. Одинокая пуговка на лунном пляже. Влажная, когда касаешься пальцем. Влажная, когда касаешься сердцем. Пуговка, подобранная на лунном пляже, – почему ее бросили? Почему забыли?…»
– Очень печальные стихи.
– Я все время вспоминаю их, когда брожу вдоль моря. Мне все кажется, ты подобрала меня, как эту пуговку.
– Неловко спрашивать, но что такое пуговка?
– Э-э… маленькая круглая штучка, чтобы застегивать одежду. Их сейчас не используют, только на парадной форме и только для красоты. Они имеют свойство отрываться и забиваться в самые неподходящие места, поэтому наша одежда либо на молниях, либо на липучках. Неважно. Весь смысл стиха в том, что пуговица оторвалась и потерялась, и никто этого не заметил. Когда одежда держится на многих пуговицах, потеря одной ничего не значит.
– Для того, кто потерял. Не для того, кто написал эти стихи.
– Да. Знаешь, я ведь их не понимал поначалу. Когда мы проходили практику на Марсе, кто-то просто подпер этим сборничком створ вентиляции. А читать совершенно нечего, ни единой книги по-японски, специально, чтобы мы осваивали английский. Кто же знал тогда, что нападут гамилиане и в два счета расколют шифры на английском языке. Они и наши раскололи, только сначала повозились… Ну вот, я читал этого Накахару и думал: что за белиберда? А потом втянулся. Полез в информаторий, почитал о его жизни… Знаешь, ему было всего тридцать лет, когда он умер. И при жизни его стихов никто не читал. Только через двадцать лет после его смерти один человек, который знал его в молодости, написал о нем и его стихах… Извини, для тебя это, наверное, какая-то мушиная возня на варварской планете.
– Почему ты пытаешься меня обидеть?
– Я тебя? Нет, вовсе нет. У меня просто когнитивный диссонанс: ты выглядишь младше меня, ты меньше меня ростом, хотя моя раса не самая высокая среди терран, а я и среди своих-то не гигант. И я начинаю вести себя с тобой, как вел бы с терранской девушкой-подростком, фазаний хвост распускаю, языком чешу напропалую, строю планы, как бы тебе плащик на плечи набросить и приобнять между делом, и тут соображаю, что ты повелительница этой планеты, где за каждой травинкой по твоей воле наблюдает отдельный робот, по возрасту годишься в матери императору Дзимму, а от ветра тебя защитит силовое поле, которое ты включишь в любой момент, почувствовав холод. И если уж ты великого Деслера вынесла отсюда на пинках, то мои жалкие потуги на доминирование тебя даже не рассмешат.
– А тебе непременно нужно доминировать.
– Нет. Это культурный стереотип. Вредная привычка. Я борюсь с ней при помощи самоунижения.
– Плохой способ. Ты интересен мне, Мамору. Ты нужен мне. Я люблю тебя. М-м-м-м… Мамору?
– Э-э… культурный код. Стереотипы. Так у нас реагируют на признание в любви. В смысле, если тоже любят. Да. Да, я тоже люблю тебя.
– Это называется «поцелуй».
– Да. Точно.
– Ты хочешь близости прямо здесь и сейчас? В нашем культурном коде поцелуй – это начало прелюдии.
– А… э-э-э… в нашем – нет. То есть, иногда да. Но поцелуй сам по себе еще ни к чему не обязывает. У нас родственники целуют друг друга… Друзья. Боги, что я несу. Да. Конечно, да, я хочу прямо сейчас, кто бы не хотел. Но если не хочешь ты, то… когда тебе угодно. Где угодно. Хоть здесь, хоть на вон том шпиле. Да знаю я, знаю, что смешон…
– Нет, Мамору, нет-нет... не в этом дело. Когда ты пришел в себя и узнал, что я послала вам помощь, – помнишь, что ты сказал?
– М-м-м… нет.
– Ты сказал, что готов целовать мои ноги.
– И?..
– Мамору, это очень смелая и очень интимная ласка – целовать ноги. Даже Деслеру не пришло бы в голову высказать такое желание во время первой же встречи. И я только сейчас поняла, что ты говорил, наверное, о жесте дружбы или чего-то в этом роде…
– В культуре Земли это жест предельной благодарности и предельного почтения. Если говорить об очень смелых ласках – целуют то, что между ног.
– Мамору!
– Технически – это все еще ноги.
– Мамору…
– Знаешь, по-моему, этот шпиль очень далеко. Если лечь на плащ, песок не набьется в волосы. Хорошо, что и у вас нет пуговиц на одежде. Я бы две-три потерял сейчас…
– У тебя волосы на груди…
– Это ты еще ноги не видела.
– Я видела ноги. И то, что между. Я знаю твое тело лучше, чем ты.
– А, точно. Забыл. Уф. Можно не комплексовать из-за размеров. Знаешь, в этом смысле наша раса среди терран тоже не на первом месте…
– Мне нет дела до остальных терран. До всех мужчин, сколько их есть в обеих Галактиках. Я люблю тебя.
– Я люблю тебя, Старсия. Одинокая пуговка на лунном пляже. Влажная, если коснуться ее пальцем…
– А-ах!..
– Влажная, если коснуться ее сердцем.
***
– Ну?.. Что изволил сказать господин робот-зонд?
– Это девочка.
– Замечательно! Просто супер! Зачем плакать? С мальчишками одни хлопоты, взять хотя бы меня для примера… А уж мой братец Сусуму! Это был просто малолетний террорист. Помню, он как-то… Стоп. Я дурак. Мы не решили проблему вымирания искандарской расы, потому что у нашей лучшей на свете дочери все равно нет Y-хромосомы, да? Но ведь ты можешь попробовать еще раз.
– Мамору…
– Да, я знаю, что не протяну девять месяцев. Но из моего генетического материала можно хоть армию сделать, ведь после детоксикации мои клетки не мутируют. Ну, мутируют, но в естественных пределах, так?
– Мамору, дело не в этом. Твоя печень разрушается день ото дня, но выход теперь есть. Я могу погрузить тебя в стазис, и, когда придет «Ямато», мы найдем донора. А если на борту не найдется генетически совместимого с тобой человека, ты останешься в стазисе до тех пор, пока не подрастет Сассия. В крайнем случае, можно отправить тебя на Землю, но…
– Я знал, что будет какое-то «но». Договаривай.
– Я обещала терранам технологию космореверса. Очистки Земли от радиации, вызванной метеоритными бомбами.
– Я знаю. Ты наша богиня-спасительница. Наша Аматэрасу. Земля никогда этого не забудет.
– Ты не знаешь главного. Космический реверс – это не технология. Это… сродни искусству. Я отдам землянам аппарат, но сам по себе он не будет работать, и запустить его нельзя, иначе как став его частью. Понимаешь, Мамору? Я должна стать его частью.
– Что это значит?
– Считывание и копирование всех структур тела и мозга. Создание энергетического двойника, совмещенного с машинным разумом. В процессе – полная дезинтеграция тела.
– Старсия…
– Вот почему я рассматривала убийство Деслера как последнее средство: некому было бы создать для вас реверс-машину. Есть лишь одна сила, способная удержать энергетического двойника от распада: воля к жизни, которую зовут любовью. После Абельта… я знала, что во мне она есть.
– Старсия…
– Когда придет «Ямато» и родится Сассия, нам придется расстаться.
– Я слышать не хочу о том, что ты умрешь ради Земли.
– Но я не умру, Мамору. Я… просто перейду в другую форму.
– Так. Мы оказались достаточно генетически близки, чтобы зачать ребенка, не прибегая к генным модификациям, верно? Значит, этот номер со считыванием должен сработать и на мне.
– Мамору…
– Сработает или нет?
– Я не знаю. Об этом никогда нельзя сказать заранее.
– Думаешь, во мне мало любви?
– Я думаю, в тебе очень много любви, Мамору, но…
– Тогда разговор окончен. Я сейчас не твой муж, Старсия. Я офицер военно-космических сил Земли, давший присягу защищать ее ценой собственной жизни. А ты – гражданский специалист, который должен подчиняться офицеру, пока миссия не будет завершена. Понятно?
– Мамору, если в процессе будет сбой хотя бы на один процент, ты просто погибнешь. Погибнешь от моей руки. Я этого не вынесу.
– Вынесешь. Потому что ты королева Искандара и ровесница нашей цивилизации. Потому что ты должна дать жизнь Сассии и завершить создание космореверса. Я не полезу в холодильник спасаться от смерти, зная, что тысячи моих товарищей погибли ради технологии космореверса. Я не хочу просыпаться на пустой планете, ожидая, что наша дочь, воспитанная роботами, вырежет из своего тела фунт мяса для меня. Если тебе нужен был трус и мудак, надо было выходить замуж за Деслера.
– Мамору…
– Все. Я надеюсь, это наш первый и последний семейный скандал. Ужасное чувство, не хочу испытывать его снова.
– Есть, сэр.
– Так-то лучше. Иди сюда, ложись со мной рядом.
– Слушаюсь, сэр.
***
…Вот такие дела, братишка. Жаль, что не придется свидеться лицом к лицу, но, я думаю, все к лучшему. Мы все мечтали вернуть зеленую, прекрасную Землю – но мне выпало счастье стать именно той сущностью, которая превратит мечту в быль. Это я буду растить цветы и травы, собирать облака в стада и проливаться дождем в океаны. Я буду с тобой всегда, с каждым из землян. Вроде как бодхисатва: одной ногой в мире, другой в нирване. Каким дураком надо быть, чтобы отказаться? Да я у Старсии в ногах валялся, чтобы она мне разрешила.
Из Гамиласа приходят новости – одна интересней другой. Вы там наделали шороху, и я надеюсь, вы этой дурацкой войне положите конец. Капитану Оките передай мой поклон. Да что это я. Передай ему эту запись. Капитан Окита! Простите, что я отказался подчиниться вашему приказу и не отступил. Но видите, я все же был прав. Ваша жизнь оказалась бесценной. Вы ведете «Ямато» к Искандару, и я знаю, что приведете его к Земле. Вы такой человек: за что взялись, то доводите до конца. Для меня честь быть с вами на этом пути.
Ребята! Знаете, это очень похоже на рыцарские романы: путешествие за многие тысячи световых лет, новые миры, заколдованный замок и охраняющий его дракон. А в замке – прекрасная королева и чаша спасения в ее руках. Но спасение дается только достойным. Вы все достойны, ребята.
Братец, если ты еще не любишь никакую девушку – полюби как можно скорее. А если любишь – добейся ее любви. А если добился – не тяни и сделай ей ребенка. На Земле снова должны быть дети, много детей. Мы со Старсией успели только одного, и мне, к сожалению, не суждено обнять свою дочь. Это единственное, о чем я сожалею. Остальное все было правильно. Думаю, что еще вернусь к ней, потому что «Ямато» еще вернется на Искандар. Через сто, двести лет – Старсия будет ждать меня.
Я никогда не состарюсь.
Она никогда не умрет.